Не смерть страшна,
а расплата за содеянные грехи

Рассказ священника, пережившего клиническую смерть

То, что случилось со мной, описать трудно, да и поверят в это не все.

Шестого июля 1994 года мне оперировали правую руку. Болезнь эта по-медицински называется «контрактура Дюпюитрена», а по-народному — усыхание сухожилий, стягивающих пальцы в кулак. Оперировали под местным наркозом 1 час 30 минут.

Я все время смотрел, как окровавленные хирург и анестезиолог, разговаривая со мной, ковырялись в моей руке.

Прошло некоторое время, рука зажила. Но так как болезнь была запущена, операция с первого раза желаемых результатов не принесла. Мне назначили повторную операцию на 11 октября того же года. Анестезиолог Евгений Александрович, находившийся в отпуске во время моей первой операции, сказал мне: «Я вам сделаю так, что на этот раз никакой боли не будет. Вы уснете и проснетесь, когда операция будет закончена». Но во время операции я так намучился, что если бы меня оперировали без всякого наркоза, мне было бы легче. Хотя все по порядку.

В 9 часов 55 минут утра меня положили на уже знакомый операционный стол. Я лег совершенно спокойно.

Медсестры начали подключать мне к левой руке систему. В это же время к операционному столу подошел хирург Александр Николаевич Хоменко и спросил: «Ну как?» Ему что-то ответили, и он вышел из операционной. Я перекрестился, так как думал, что руки мои привяжут и я потом не смогу этого сделать. Но руки мне не привязали. Все это заняло считанные секунды с того момента, как я лег на стол.

... Сначала услышал звуки, подобные птичьему пению, и удивился, откуда оно появилось. В то же мгновение увидел, что люстра, висевшая над операционным столом, поплыла... Я подумал: «Куда это меня везут?» Оглянулся, но кроме себя никого не увидел. «Куда же все в одно мгновение девались?» — удивился я. И вдруг понял, что меня не везут, а я плыву в воздухе по широкому светлому коридору между потолком и землей. Коридор был шириной метров шести, больше похож на тоннель. Как долго я по нему плыл, неизвестно. Но увидел по обе стороны коридора светлые, просторные, без дверей палаты. Одни из них были белые, другие — светло-голубые.

...Сначала я увидел всех моих родственников, близких, друзей, знакомых, которые уже отошли в мир иной. Все они пытались подойти ко мне, но какая-то невидимая сила не подпускала их.

Из коридора я попал в светлую, просторную круглую палату и, подобно птице, сделал в воздухе несколько кругов. В то же время я испытал ужасные мучения и услышал свой голос, доносившийся как будто с другой палаты. Голос звучал тяжелым стоном «ох-ох-ох», верхний звук которого чередовался все время через терцию с нижним. Стон был таким сильным, что, казалось, стены не выдержат. Я сразу понял, что меня мучают мои грехи, все одновременно представшие предо мной.

Я подумал: «Я священник, во мне хоть слабая вера есть, и то я мучаюсь. А как же те люди, которые совершенно равнодушно относятся к тому, что их ждет? Ведь самые тяжкие земные страдания — ничто в сравнении с теми муками, которые испытал я здесь. И почему люди так боятся умирать? Почему они плачут над телами покойных в то время когда души умерших мучаются?

Я знал, что нахожусь уже в ином мире, хотя мое тело лежит в операционной и его оперируют. Но меня оно уже не интересовало. Наоборот, несмотря на нестерпимые мучения, я был доволен, что наконец-то вырвался из него. По своим мучениям я понял, что прохожу через мытарства, хотя ни Ангелов, ни бесов не видел.

По коридору я поплыл дальше и очутился в другой такой же палате, где увидел другие свои грехи.

Таким образом я последовательно прошел, ощутив внутренне, 19 мытарств. 20-е мытарство пройти не смог. Хотя именно здесь, как мне показалось, больше всего претерпел мучений, но грехи мои меня не пропустили. Тогда я еще не знал, как называется 20-е мытарство (немилосердие и жестокость), но чувствовал, какие именно грехи меня не пускают, а именно: редко подавал милостыню сидящим возле церкви с протянутой рукой людям, с кем-то был резок. Я обратился к своей жене, хотя и не видел ее: «Прости меня, если когда обидел тебя, прости, ибо я не могу пройти 20-е мытарство». Я услышал ее голос где-то вверху, как из-за толстой каменной стены (в это время операция уже была закончена, и жена сидела в палате возле моего тела). «Я тебе все прощаю, о каких мытарствах ты говоришь, я же рядом».

Эту просьбу повторил несколько раз. Я понимал, что жена говорит с этого света, и сказал ей: «Я тебя покидаю, отхожу от тебя! Но буду приходить к тебе из церкви». Голос жены сверху: «Как же ты меня покидаешь? Ты возле меня. Из церкви только мертвые приходят». «Нет, — ответил я, — моя душа будет приходить к тебе и во всем помогать, а это лежит моя посудина. Я заберу тебя к себе, и мы будем здесь вместе. Но как же наши дети? Они ведь еще маленькие, что будет с ними?»

На некоторое мгновение я вознесся выше и увидел наш материальный мир. Я видел, как люди торопились по своим делам, громко говорили, ссорились. И, несмотря на яркое солнце, этот мир мне показался таким омерзительным и противным, как вроде здесь были не люди, а какие-то гадкие существа. Я подумал: «Я же тот мир ценил, мне он был так дорог. Как хорошо, что я его покинул».

После этого невидимая сила опустила и поставила меня перед 20-й палатой, через которую я не мог пройти. На левой стенке коридора увидел большие, метров четырех-пяти, в полный рост иконы. Не помню, чей образ был на правой иконе, а на левой я увидел изображение Божией Матери, похожее на икону работы Васнецова. Изображение больше походило на живое существо. Божия Матерь так непередаваемо нежно, умоляюще и с любовью смотрела на меня, как будто хотела о чем-то сказать. Так продолжалось несколько минут. Она смотрела на меня, а я на Нее.

Вдруг появилась резкая боль в правой руке, начался озноб. Я почувствовал, что замерзаю, и начал корчиться. Глядя на икону, я ухватился за грудь и стал медленно опускаться. От сильной боли простонал и потерял сознание...

Через некоторое время у меня появилось ощущение, что я выплываю из воды лицом кверху. Пройдя сквозь толщу мрака, почувствовал, что выплыл. Открыл глаза и увидел, что меня уже вернули: назад, в этот мир, хотя я этого не хотел и сейчас не хочу. Впечатление было таким, как будто меня из просторных палат поместили в землянку-развалюху. Все это продолжалось около пяти с половиной часов.

Осмотревшись, я увидел, что лежу в палате и возле меня сидит жена. Спрашиваю: «Ну что, операцию уже сделали?» Она ответила: «Да, сделали». Я поднял правую руку, увидел, что она забинтована, и сразу почувствовал боль.

Как я уже говорил, в самом начале прохождения мытарств я слышал голос, но не знал, откуда он доносится. Потом выяснил, что в то время мое тело уже лежало в послеоперационной палате и я так кричал, что слышно было даже на улице. Следовательно, будучи «там», я слышал свой (но измененный) голос с этого света, и поэтому не смог точно определить, откуда он доносится.

Возникает вопрос: что бы случилось со мной, если бы я прошел через 20-е мытарство? Я так думаю, если бы это произошло, то назад, в этот мир, я бы уже не вернулся. Каждому выезжающему за рубеж известно: если человек прошел таможню, назад он не возвращается, а едет в другую страну.

Значит, не пришел еще мой черед. Оперировавшие меня врачи утверждают, что некоторое время я еще находился в состоянии клинической смерти, другие говорят, что был на грани жизни и смерти. Думаю, верующему человеку все ясно.

Докторам, которым я все рассказал, я задавал вопрос: «Зачем Господь, по Своему промыслу, открыл и показал мне это? Для укрепления во мне слабой веры, или дал еще время для покаяния, или для утверждения в вере других людей?» Они подтверждают третий вариант. А на вопрос: случалось ли в их практике нечто подобное — ответ был таким: «Что-то подобное случалось даже с неверующими людьми, но очень редко, потому что не каждому человеку дано это Богом».

В заключение я хочу сказать следующее. После пребывания на том свете смерть для меня теперь станет радостным событием. Я готов в любую минуту расстаться со своим телом и перейти, по велению Божиему, туда, где уже был. Не удивительно, что все мученики с такой радостью шли на смерть ради вечной жизни.

Я обращаюсь ко всем людям: «Люди, не бойтесь смерти, ибо то, что мы называем этим словом, по учению нашей Церкви, — тихий, незаметный, неслышный переход в иной мир. Бойтесь тех мук, которые я претерпел после перехода. Как говорят, не дай Бог туда попасть, хотя каждый должен через это пройти.

И не оплакивайте тела умерших родных. Всегда помните, что вы погребаете не их, а их посудины в образе человеческом, бывшие до этого времени для них жилищем. Никто не плачет по отслужившему свое горшку. Помните, что во время погребения тела душа пребывает там, где пребывал я, и терпит невыносимые муки. Лучше с самого момента разлучения души с телом усиливать молитвы, чтобы они облегчили муки, ибо слезы только усиливают их.

Я знаю, тяжело это осознать и поверить в это. Но говорит вам не тот, кто видел это во сне, а тот, кто видел реальность и свидетельствует истину, и истина эта свята.

Дивны дела Твои, Господи!
Протоиерей Евгений Полищук, г.Луцк
(«Православный собеседник», № 12, 2004)

> В начало страницы <